Русский Шекспир | Евтушенко Е. А. Шекспир о Михоэлсе

Евтушенко Е. А. Шекспир о Михоэлсе

Источник: Евтушенко Е. А. Шекспир о Михоэлсе // Новый век. 2002. № 2. С. 329–330.

Шекспир о Михоэлсе

Какая разница вам,

кем был я,

Шекспир, —

мужчина,

женщина,

актеришка,

вельможа.

Не королевская,

не сталинская ложа —

галерка равных для меня весь мир.

Я — англичанин?

Что-то не похоже.

Истлела моя аглицкая кожа.

Я всеми стал.

Я стал древней,

моложе.

Я — каждое лицо,

личина,

рожа.

Я — русский Гамлет

Я — еврейский Лир.

Меня играли разные актеры
и допускали фальшь или повторы,
скользя, как по паркету полотеры,
по тексту окровавленному пьес.

Но были и актеры,

кто матеры.

Кровь убиенных шла у них

сквозь поры

так, что рыдали даже билетеры,
и был актер особенный,

который

Шекспира не играл —

им жил, как Торой,

жил по Шекспиру волею небес.

Шишкаст был его лоб,

почти мозолист.

Гамлет-Лир по имени Михоэлс,
он Гамлета, к несчастью, не сыграл.
Но лишь глаза мои в него всмотрелись,
я вздрогнул от предчувствий —

даже «Фрэйлэхс»

вокруг него перерастал в хорал.

Он лысенький был,

с реденьким начесом,

с приплюснутым,

почти боксерским носом,

но красотою гения красив.

Край сцены стал

смертельнейшим откосом,

и гамлетовским

внутренним вопросом

он сам шагнул навстречу

тем колесам…

Эпоха грязным, грузным труповозом

его не пожалела,

раздавив.

Любой палач

с душой, как преисподня,

есть извращенье замысла Господня.

В России,

где тиран сменял тирана,

огромной сценой стала вся земля
шекспировско-российского театра —

Но Пушкин —

вот ее Шекспир —

не я.

В России все актеры —

крепостные,

да и сама она —

Шекспироссия —

актриса крепостная в железах.
Она — то в роли матери,

то мачехи.

В глазах скорбящих у нее не мальчики,
а гении кровавые в глазах.
Зачем я стал Шекспир?

Зачем все в мире видно

мне сквозь гробы и лбы,

сквозь рябь газет?

У власти кто?

Те, за кого нам стыдно.

Тех, перед кем нам стыдно,

с нами нет.

Себе быть на уме —

трусливая тюрьма.

Дай Бог нам смелости,

чтобы сойти с ума!

Прости, Михоэлс…

От чужого пира

осталось лишь похмелье…

Пусто, сиро…

Я ухожу…

Михоэлс, там, вне мира,

найти мне чистый угол помоги.

Я слишком стар.

Я сломан, как рапира.

Но в новом веке

нового Шекспира

я слышу командорские шаги!

4–5 января 1997 г.
Это стихотворение впервые было прочитано
5 января 1998 года в Большом театре
в день открытия Фестиваля им. Михоэлса.

Скачать